Самурай Ярослава Мудрого - Страница 13

— Добро, Ферзь. Завтра вставать рано, отдыхай. И мне пора. Завтра уже скажет тебе Ярослав, что надумал с тобой делать. И вот еще что — бежать я бы не стал на твоем месте.

— Это я и сам понимаю, — усмехнулся я.

— Дело не только в моих людях. Места тут гиблые, Ферзь. Пропадешь, как пузырь на воде, только и видали. Ты бы лучше ближе к нам ночевать укладывался, — пояснил Ратьша ситуацию. Тоже молодец. Тоже не врет, когда может. Ратьша осмотрелся и, видя, что я не двигаюсь с места, кивнул головой и молча ушел. Я подбросил веток в костер. Что-то говорило мне, что визиты на сегодня еще будут. И я не ошибся.

…Он шел прямо на мой костер размеренной, спокойной по виду поступью, но чувствовалось, что внутри он отнюдь не так спокоен, как старается выглядеть. Я закурил еще одну сигарету и сел ровнее.

К костру подошел один из уных, паренек лет восемнадцати. Он кивнул мне, и я ответил ему вежливым кивком.

— Меня зовут Воислав, — представился уный. Да, он изо всех сил старался держать себя в руках, и ему это почти удавалось. Руки уный, словно нарочно, держал на виду, чуть ли не стараясь при этом повернуть их ко мне ладонями. Мне почему-то вспомнилось, что так показывают руки злой и сильной собаке, чтобы убедить ее в своих благих намерениях. Сигарету мою парень старался не замечать.

— Зачем я тебе понадобился, Воислав? — спросил я спокойно.

Уный меня, при всей своей почти нарочитой демонстрации добрых помыслов, не сильно, признаться, беспокоил. Что бы у него ни было в голове или в рукаве, я ударю быстрее. Но это не значит, что стоит поворачиваться к нему спиной или просто чересчур расслабляться. Лишним доказательством этой простенькой мысли, что нельзя недооценивать противника, сегодня выступал я сам. Странный разрисованный мужик с деревянным мечом отправил на тот свет шестерых подготовленных молодых парней и, как отметил Ратьша, не запыхался.

— Я не стану ходить вокруг да около…

После такого начала следовало ожидать именно былины, и именно с заходами с разных сторон, с долгим путем к основному повествованию. Посему я невежливо его оборвал:

— Ты уже начал, Воислав. Говори кратко — чем могу тебе помочь?

— Ты сегодня убил двух уных, — отвечал уный.

— Шестерых, — поправил я.

— За четверых ты Богу ответчик, а Василий и Иван были моими братьями. Родными братьями. Я твой кровник, Ферзь. И никогда этого не забуду. Я тебе не противник, это я понимаю. Но я очень постараюсь сравняться с тобой, и в тот день я убью тебя. — Воислав говорил быстро, сжато, и в голосе его не было ни бешенства, ни ненависти. Простое изложение доступных чужаку мыслей.

— Да долго ли ждать, — ответил я. Ответ сам пришел ко мне, и я издевательски закончил: — Когда-нибудь и я спать лягу!

Уный с красивым именем дернулся, как от хорошей затрещины, задохнулся от ярости, от несправедливого оскорбления, но смолчал. Этот мальчишка заслуживал уважения. В его годы и в его положении очень немногие смогли бы держаться так. Но я не стал извиняться. Мне нужен был именно оскорбленный в самых своих святых чувствах Воислав. Чтобы не ждать удара в спину.

— Я сказал все, Ферзь, а ты меня слышал, — уный развернулся и ушел от моего костра.

— Слышал-слышал. Теперь буду ждать, пока время не придет, — в спину ему ответил я, но парень снова смолчал. Сильный человек растет. Только смысла жалеть ни его, ни о сделанном я не вижу.

Я подождал еще немного, но больше никто не пришел, и я спокойно завалился спать. А чего дергаться? Убежать мне не дадут, да и некуда, не думаю, что Ратьша врал про опасные места вокруг. И убить меня ночью втихую не дадут — те же, кто меня сторожит. Пока князь не решит, что Ферзю живым не бывать, никому другому меня убивать не позволено. А если князь решит, что зажился я на свете, то мне так и так живым не бывать. Все очень просто. Так что смысла дергаться не было ни малейшего, и я, ощущая сильную усталость, упаковал меч в чехол, положив под руку, а потом быстро уснул под треск моего маленького костерка.

Глава V

Как уснул, так и проснулся — быстро, внезапно, словно бы рывком. Сон отлетел прочь сразу, что со мной бывает очень редко, я тяжело просыпаюсь. Поняв, что уснуть мне больше не получится, и, убедившись, осмотревшись, что никакая опасность мне не угрожает, я сел на своей еловой постели и прикурил от угасающего костерка, куда подкинул несколько сучьев — просто для оживления картины, холодно мне не было.

Все шло почти как всегда. Немела левая рука — мелочь, верно? Но не для левши, который зарабатывал себе на хлеб, мясо и крышу над головой мечом. Что в оставленном мной времени, что и в этом, — я надеялся, что Ярослав не придет утром к заключению, что меня недурно было бы удавить — во избежание. Оно бы и верно — виры с меня не взять, нет у меня местных денег, а с родней уных придется объясняться.

Немела левая рука, мне все казалось, что пальцы стали намного слабее, чем были раньше, я непроизвольно сжимал и разжимал кулак и усмехался собственным глупым попыткам обмануть самого же себя. Дело было в позвоночнике, некогда поврежденном одним ушлым бойцом, которому я в ответ сломал крестец, а добивать не стал. Много лет позвоночник таился, а потом заговорил, и спасибо, что не в полный голос.

На каждую затяжку легкое отвечало легкой ноющей болью, вздохнуть полной грудью тоже удавалось не каждый раз. Ну хорошо, сегодня мне хватило дыхания на кураже, а дальше что? Рассудок говорил, что надо все же попробовать бросить курить, да сам же с собой и дебатировал, говоря, что сигареты следует беречь, табаку тут еще долго не будет! Под конец я утешил себя мыслью, что, как кончится мой запас, так и брошу. До этого было еще далеко, у меня, как у дурака из поговорки, табаку было с собой чуть ли не полмешка.