Самурай Ярослава Мудрого - Страница 25


К оглавлению

25

— А ты мне, значит, и здоровья не желаешь, и говорить долго не хочешь? Ну вот, когда захочешь, тогда и подходи, — мирно посоветовал я варягу.

— Да как ты, беспамятный, смеешь? — Почти неуловимый до этого акцент варяга резко усилился, щеки его побагровели, а крепкие руки сжались в кулаки.

— Не заводил бы ты склоку, Фарлоф, — вмешался молчавший до этого момента Ратьша.

— Ты мне указывать будешь? — резко повернулся к нему тот, кого назвали Фарлофом.

— А давно ли тебе, варяг, тысяцкий Ярослава указом быть перестал? — Голос Ратьши заледенел, варяг скрипнул зубами, но смолчал, смерил меня презрительным взором и ушел к своим.

— Почему ты вмешался, Ратьша? — спросил я тихо.

— Потому что не люблю варягов, — отвечал мне тысяцкий.

— И только лишь? — не поверил я.

— Не только. Кто из вас кого ни покалечь, князю убыток, — тысяцкий широко улыбнулся, а я ответил своей кривой улыбкой.

— Да не стал бы я его калечить, тысяцкий, — утешил я Ратьшу, — я бы его убить постарался.

— После этого и вовсе бы ничего доброго не вышло, — отрезал Ратьша, я же отметил, что воин не посоветовал мне поменьше хвалиться. Не скрою, это было лестно. Очень лестно. А Фарлофу я обязательно попомню и «доску», и все остальное. «Со мной этак не шутят».

Немного спустя мы двинулись к Ростову, как мне пояснил вертевшийся рядом Ратмир. Заодно он посоветовал продать всех лошадей и снаряжение не в Ростове, где все это могли узнать, а в большом селении неподалеку. Правда, он прибавил, что мы потеряем немного в цене, в Ростове вышло бы больше. Невелика беда. Думаю, разницу в цене вполне компенсировали кошели Ворона и Сивого. Приятно, как ни крути, ощущать себя небедным человеком. Так я и поехал в обозе, рядом со своим маленьким табуном и в компании с Ратмиром.

— А скажи, Ратмир, что за человек Фарлоф? — спросил я, помолчав какое-то время. Изображал, что думу думаю. Хмурился по временам, а думал о бабах.

— Злой он, Фарлоф этот. Злой и никогда ничего не забывает. А тебе что до него за дело? — прямо спросил Ратмир.

— В одном народе говорят: «Не задавай вопросов, не услышишь лжи», — ответил я.

Уный призадумался. Но не унялся:

— Если повздорили, то худо. Хотя его и свои, варяги, не больно-то жалуют…

— Да не то чтобы повздорили, просто не сумел ему объяснить, как люди разговор начинают.

— Понятно, — отвечал Ратмир, а глаза у него так и горели. Как же, великий воин Ферзь делится с простым уным страшными тайнами ссоры с варягом, да не с кем-нибудь, а с самим Фарлофом! Хотя то, что его и свои не любят, мне здорово на руку. Так как я был уверен, что варяг мне не забудет урока хороших манер, видать, они тут к этому непривычны.

Тут показалось перед нами большое, судя по всему, печище. Отряд наш стал, хотя, думаю, большой нужды в том не было. Просто князь решил дать время раненым передохнуть от тряски на телегах. Момент упускать было глупо, и мы с Ратмиром бодрой рысью пробежались по селению, навестив бронника, лошадиного барышника и, по-моему, скупщика краденого, хотя, может быть, это был вполне себе степенный купец. Честно выделив Ратмиру его долю и чуть-чуть добавив за его невиданную честность (парень сам указал, что я по ошибке чуть не передал ему большую сумму), я оказался владельцем самых разных по виду, весу и размеру монет. Бронник как-то скрипнул зубами, когда увидел кольчугу Ворона, но смолчал. Заплатил не скупясь и сразу же унес ее из той горницы, где висели сделанные им брони.

— Заметил, Ферзь? — спросил меня Ратмир, когда мы вышли от мастера.

— А то. Это или его работа, или Ворон ему кем-то доводился.

— Ты твердо решил коня его у себя оставить? — поинтересовался Ратмир, грызя сорванную травинку.

— А что не так? Среди моих коней этот лучший. И кобылка, хоть и не слишком хороша с виду, но очень даже ничего.

— Оно так. Но Ворон среди татей лесных был главным, пожалуй. И коня его, уверен, и в Ростове знают. А люди его и там есть. Сунут ночью нож в спину, да и весь сказ. Ты подумай, Ферзь, конь того не стоит, — парень явно хотел помочь. Давно не видел такого. Люди, что меня окружали до встречи с Совой, вряд ли бы стали помогать мне безвозмездно, да еще и бесплатно делиться ценной информацией. Даже если такие, как Ратмир, тут редкость, мне этот мир нравится больше моего.

— Конь не стоит, тут ты прав, а вот честь стоит, Ратмир, — негромко, прикидываясь человеком, много знающим и заглядывающим вперед, ответствовал я. Именно «ответствовал».

Осчастливленный доверием, Ратмир многозначительно кивнул и умолк. Парень спешит вырасти. Может, зря. Что до коня, то хуже точно не будет, оставлю у себя. Если убить захотят в отместку, то и без коня найдут. Да я и прятаться не стану, все лучше, чем дожидаться, пока легкие передадут мне пламенный привет. Легкие ныли почти не переставая. Жаль, что так мало отпущено времени для мира, который мне начинал нравиться. Голова, кружившаяся в первый день от свежего воздуха, уже попривыкла, а сам я почему-то миновал фазу шока от моего перемещения на тысячу лет назад. Если так пойдет и дальше, я снова, может статься, смогу наполнить смыслом фразу «Я дома».

Глава X

К Ростову подъехали, когда уже завечерело. Спина от вечерней прохлады и езды верхом разболелась, хотелось лечь и наплевать на все на свете, но такой роскоши мне даровано не было. Я еще не знал, где буду ночевать и что мне вообще предстоит делать. Пока я чесал в раздумье затылок, поезд наш въехал на княжий двор. Забегала челядь, рабы, слуги, замельтешили уные, слышались и радостные вскрики, и горестное оханье — возле княжьего двора толпились родичи возвратившихся. Я так и не спешился, кобылку держал на чембуре и по-прежнему понятия не имел, что мне предстоит делать.

25